стул в небытие

вначале не было ничего: в недавно родившейся Вселенной для “ничего” просто не хватало места. вся она полнилась неисчислимым множеством сущностей, слишком свободных и мало с чем определившихся, чтобы иметь достаточно уловимые, хоть как-то пригодные для их описания, свойства.

эти сущности кружились в поначалу неупорядоченном танце, притягиваясь друг к другу и отталкиваясь: они провели так не одну вечность.

но и это было не навсегда: взаимодействие порождало первые локальные области упорядоченности и первые структуры – ещё слишком нестабильные, чтобы существовать вечно, но каждая такая нестабильность была шажком вперёд, пусть и не всегда удачным. время от времени начинали появляться структуры, которые хоть и не могли избежать разрушения, но были уже достаточно жизнеспособными, чтобы просуществовать и развиваться в течение заметных периодов времени.

сложно перечислить всё, что было создано в этом танце роя сущностей, но самым удачным его изобретением стал Хранитель.

Хранитель был, по сути, чем-то вроде божества, создающего, упорядочивающего и ремонтирующего постоянно разрушающийся мир. описания того, как Хранитель родился, как он начал осознавать себя, мир вокруг и свои возможности, по сути, рассказа про детство божества и его внутренний мир, порождающий внешний, хватило бы на целую (глубоко сакральную) книгу, но он не был тщеславен и не собирался писать мемуаров и автобиографий.

мир был невелик, а населяющие его существа – прекрасны. Хранитель любил их всей душой, но при всей своей любви уберечь этот мир полностью не было под силу даже ему, и некоторые любимые им структуры и существа всё равно разрушались.

периферия мира была упорядочена (пусть и с локальными возмущениями беспорядка), в центре же мира бурлил хаос – именно там зарождались новые структуры и именно там могла погибнуть неосторожная старая.

за периферией же начиналось детерминированность и остановка всего, полный порядок, а за полным порядком шло небытие, как его ещё более экстремальное воплощение. небытие не оставляло попыток наступления и поглощения мира – Хранитель же сдерживал его во время таких интервенций.

время от времени, когда небытие было спокойно, Хранитель сидел на стуле на краю мира и молча наблюдал за этой вечной пустотой – только так он мог сполна чувствовать вверенный ему мир. никто не знал, что он думал в эти моменты, и он мог считать своим успехом, что никто из так нежно любимых им созданий не был знаком со всеми этими чертовски тяжёлыми вещами. никто из них не мог понять его выражения лица после всех этих молчаливых медитаций, увидев в глазах Хранителя весь ужас подступающей к их миру, вечно стремящейся на него наброситься, Неизбежности.